Наибольшая ценность, доверенная нам, - сама городская среда, живая и целостная. Она развивается по своим фундаментальным законам, у нее свои нужды, свои долговременные задачи. Это ограничивает нас в творчестве, но одновременно и помогает, отсекая неверные направления поисков. Известно, что самые оригинальные и яркие решения принимаются в самых жестких условиях.

С этих пор и до середины 80-х годов такой высокой идеи у нас не было.

Архитекторы в массе разучились независимо думать и работать. Изучение проблем истории и теории зодчества потеряло свое значение.

Мы все помним, с какими архитектурными событиями

И все же одно дело — домик для куклы или хрустальный дворец, и другое — реальный музей или клуб, которого ожидает город. Стеклянную башню увлекательно представить себе уходящей не в небо, а в недра, где сквозь ее прозрачные стены видны пласты земной истории, или рухнувшей наземь и рассыпавшейся на тысячи осколков по городским кварталам. Но вот объявляется конкурс на заполнение пустыря на Кропоткинской - и среди проектов мы видим колумбарий, в ячейках которого хранятся макеты снесенных домов, или пряничный домик с рецептом выпечки и спецификацией меда и муки в тоннах.

Когда наиболее активно разрабатывались сама архитектура и вопросы ее истории и теории? Когда личное мастерство зодчих достигало наивысшего качества? В периоды наиболее высокого подъема общественного развития, в периоды, когда это развитие захватывало творческую мысль зодчих. Это было, когда перед архитекторами были поставлены очень ответственные

С необоснованной ликвидацией у нас Академии архитектуры поникло общественное значение зодчества, поникло общественное положение самого архитектора. Ведь там был собран весь цвет зодчих, источников и теоретиков мирового масштаба: В. Веснин, И. Жолтовский, А. Щусев, Н. Брунов, А. Габри-ческий,