Эти слова зодчего явились декларацией, направленной против рационалистических бездуховных форм функционализма в период усиления в японской архитектуре эстетических начал. С этого времени резко возрос интерес к проблеме национальной традиции, определивший на долгие годы основную направленность творческих поисков архитекторов Японии. Причем наиболее ортодоксальные традиционалисты стремились следовать не только духу, но и букве древних прототипов, словно руководствуясь известной японской пословицей: прошлое — это зеркало настоящего. В конторе одного из них — архитектора Ямадо — у меня произошел любопытный разговор, в котором я обошелся без переводчика. Когда я последовательно ткнул пальцем в фотографию священной горы Японии Фудзиямы, в изображение изогнутой крыши традиционной пагоды и в висевший на стене проект национального дворца спорта Будокан, Ямадосан улыбнулся и закивал головой.

Прямо противоположно кредо Сатио Отани, построившего в 1966 году международный Конгресс-холл в Киото — сложное сочетание разновеликих объемов, каждый из которых в поперечном сечении представлял трапецию, обращенную широким основанием вверх или вниз. Наклонные стены, то уходящие, то нависающие над головой, создавали напряженную композицию, полную внутреннего драматизма. Прежде, по фотографиям, это здание представлялось мне излишне усложненным и вычурным. Но вот я увидел его воочию на фоне зеленых гор и отчетливо ощутил несомненное родство сооружения с природой Японии.

Это родство подчеркивалось асимметрией и живописной непринужденностью компоновки объемов.