Здесь слагаемые успеха: величие основополагающей идеи, внутренняя сложность художественного образа, конкретность пространственной и широкий диапазон временной прописки сооружения.

Все сказанное выше, подтверждая обреченность функционализма, все же не до конца проясняет картину дальнейшего развития архитектуры. По-видимому, для уточнения направленности этого процесса целесообразно совершить экскурс к истокам возникновения проблемы на стыке двух эпох — нового и новейшего времени, во вторую половину XIX века.

Среди культурных явлений той поры любопытна охватившая Европу эпидемия японизма — повальное увлечение японским средневековым искусством, которое французские художники Мане, Моне, Гоген, Тулуз-Лотрек восприняли как величайший и наиболее значительный современный художественный кодекс, а литераторы расценили как явление более актуальное, чем собственные художественные традиции. В этом отношении характерно утверждение У. Йитса, что творцы древнего японского театра, но ближе нам, чем Шекспир и Корнель, В их поэтическом чувстве больше самоуглубленности, больше намеков и отзвуков, вызывающих в памяти картины и стихи.

Эпидемия японизма, видимо, объясняется тем, что европейцы искали и находили в японском искусстве то, что уже было утрачено к тому времени художественной культурой Запада, но в силу специфики социально-экономического развития Страны восходящего солнца сохранилось там. Явление это, видимо, связано с историческим парадоксом — буржуазной революцией 1868 года, совершенной под руководством императора Медзи и позволившей Японии сделать прыжок через целую эпоху—из средневековья прямо в новейшее время.