Язык геометрических форм, на котором Ле Корбюзье говорил до середины 1950-х годов, противопоставлял архитектуру природному окружению, скульптурная пластика капеллы в Роншане органично связала ее с ландшафтом, символизируя единство мироздания.

Так, Ле Корбюзье одним из первых ощутил обреченность возвеличенного им самим кумира — архитектурного функционализма. Но ведь это самоопровержение, по существу, возврат к художественным принципам экспрессионизма начала 1920-х годов.

Извечная загадка эстетических поворотов. С ней неизбежно сталкивается каждый человек, хотя бы в таком простейшем ее проявлении, как круговорот меняющихся покроев одежды, порожденный стремлением к обновлению и психологически легко объяснимый: предшествующий опыт — основа наших эстетических представлений, а новое — это нередко хорошо забытое старое.

Так возникает подобие движения вспять. При этом люди усредняют свои представления и вкусы, втискивая их в рамки моды, являющейся итогом эстетической унификации, некоей нормой хорошего вкуса для конкретного временного интервала.

Сказанное в целом остается справедливым и для большого искусства, хотя для него, казалось бы, унификация противопоказана — прелесть художественных произведений — в индивидуальности и неповторимости. Чтобы разобраться в этом противоречии, попытаемся хотя бы в общих чертах рассмотреть процесс формирования человеческих представлений и оценок, в том числе эстетических.