В самом деле, по свидетельству К. Г. Паустовского, ...Грин принадлежал к числу людей, не умеющих устраиваться в жизни, но ведь и Ферсанова, судя по рассказам, также трудно назвать человеком практичным. Для Грина чарующая поэзия моря впервые открылась в Одессе, но ведь и Ферсанов одессит, тосковавший на Севере о приморском городе и в конце концов вернувшийся в него. Впрочем, все это чисто внешние совпадения. Но есть и другое, как мне кажется, глубинное сходство. Во всяком случае, мысль об этом возникла у меня в то время, когда я рассматривал фотографии живописных и скульптурных работ Е. П. Ферсанова.

Автопортрет, 1976 год. Он изобразил себя на фоне царства книг — прогнувшихся под их тяжестью полок стеллажа и поднимающихся с пола книжных сталагмитов. Книги здесь не просто фон, а символ, один из пластов подтекста живописного сюжета. Невольно вспоминается услышанное от кого-то шутливое пророчество его школьного товарища: Ну, а Женя в жизни будет читателем... На портрете Ферсанов словно силится преодолеть картинную плоскость, с колючей пронизывающей пытливостью вглядываясь сквозь сползшие с переносицы очки во что-то видимое или, точнее, угадываемое только им одним. Он весь — порыв, вдохновение и тревога, уверенность и смятение...

Портрет инженера института Карелгражданпроект В. Я. Варцева (1973—1975 гг.), реалистический по манере исполнения... И вдруг неожиданность — фотография скульптуры девушки с лавровым венком на голове. Сугубо экспрессивная, обобщенная, словно навеянная грезами взволнованного воображения, она ассоциировалась в моем сознании с пленительностью Бегущей по волнам.