Ее работы заметили, круг почитателей расширился — было организовано несколько камерных выставок. Но прикладное искусство оставалось только увлечением, Старченко мечтала о новом творческом этапе, связывая его с возможностью самовыражения в союзе с природой: выявляя образную суть естества материала. Но предоставлю слово самой Марине Георгиевне, точнее, ее письмам.

Письмо первое от 15 февраля 1979 года: ...Отпраздновала завершение тридцатилетней работы и обретение возможностей для новой работы. Столько было сказано слов о свободе и творчестве, столько было надежд, что теперь страшно не оправдать их....

Письмо второе от 23 сентября 1979 года: Кажется, я собралась с мыслями и бумагой, чтобы написать тебе про то, как живется по ту сторону от службы. Сколько раз прежде, проезжая электричкой мимо осенних лесов и тихих полей, думалось: будет ли когда-нибудь возможность жить осенью в деревне, чтобы никуда не надо было торопиться и не считать дни бегущего отпуска.

В конце сентября поезд остановился в Колязине, и я с рюкзаком потопала в деревушку Чернохово, где расположена наша дача. Сейчас сентябрь идет к концу, деревенька утопает в осенних листьях и, кажется, спряталась под огромными оранжевыми цветами.

Я оборудовала себе мастерскую, собираю корни и кое-что делаю из них. Хочется сделать так много интересного, что дня не хватает.

Характер людей проявляется в виде поступков по-разному, в различных ситуациях. И то, как человек ведет себя выйдя на заслуженный отдых, немаловажный штрих к его портрету. Тяга к красоте, неистребимое любопытство, жажда деятельности — красноречивые показатели творческого барометра.