Все эти связи вели к интенсивному обмену не только профессиональным опытом, но и композиционными приемами и формами и даже некоторыми принципами отношения к социальному содержанию тех или иных заданий. Конечно, нельзя даже сравнивать глубину социальных разработок советских архитекторов и их зарубежных коллег. В частности,, те же теоретики Баухауза (В. Гропиус, Г. Майер, Э. Май), подчеркивая важность социальных задач при решении жилищной проблемы, на деле в основном касались лишь некоторых экономических и санитарно-гигиенических аспектов вопроса. В организации жилых кварталов Баухауз считал высшим достижением пространственную свободу их размещения. Это привело к строчной застройке, оставившей след в строительстве многих городов мира 30-х годов.

Эти новые веяния доходили и до союзных республик, однако здесь (особенно в первое время) они в ряде случаев выливались в попытки лишь чисто формально сочетать конструктивистские приемы с отдельными национальными формами.

Например, архитектор Д. Числиев, построив Дом газеты Заря Востока в Тбилиси, завершил проемы в повышенной части корпуса стрельчатыми арками. То же самое сделал архитектор А. Кальгин в здании Земо-Авчальской гидроэлектростанции около Тбилиси. Естественно, что такое прямолинейное понимание национальной специфики было достаточно примитивным. Пожалуй, более правильным путем шли архитекторы М. Гинзбург, создавший в Алма-Ате Дом правительства, и Пен, построивший в Баку Дом печати.