Следует отметить, что в понятие идейности дореволюционные мастера вкладывали не тот смысл, какой вкладываем мы. Под идеей они понимали художественный образ сооружения, никак не зависящий от социально-политических условий. Именно в этом понимании вопросы идейности становятся предметом оживленных дискуссий, причем наряду с нелепыми утверждениями, что идея или форма непременно должны быть откуда-нибудь заимствованы, архитекторы с горечью и гневом говорили о том, что ради, якобы, патриотических соображений создается исковерканный романский, будто бы русский, То-новский стиль, а дальше петушиный вздор Гартмана и Ропета. Все эти выходки дурного вкуса еще не беда, если бы не усиление презрения к действительно прекрасному. Архитектору, даже талантливому, в это время нипочем переделать дивное творение Растрелли в невероятнейшую абракадабру неизвестного стиля или скучнейший дом общепринятого фасона.

Вообще В. Курбатов много писал о проблемах национальной образности русской архитектуры. Ряд его мыслей представляет определенный интерес, поскольку они, с одной стороны, отражают стремление определить пути развития отечественной архитектуры, а с другой стороны, демонстрируют ограниченность этих исканий, объясняемую социальными условиями эпохи.

Ограниченность заключалась в том, что Курбатов часто забывал об идейной стороне и социальных корнях архитектуры. Его, в чисто художественном плане, интересовали проблемы эстетики, он определял необходимость изучения жизни и жизненных требований тем, что чем бережнее относится народ к созданиям предков, тем лучше и красивее устраивает он свою жизнь. Он утверждал, что живет лишь то произведение искусства, которое служит для жизни, а декоративное искусство существует лишь на момент. Лишь жизнь может выработать стиль,- писал он,-но не теоретические соображения.