Традиционные формы нужно знать, но не повторять их буквально в другом материале. Кстати, по этому поводу я хотел спросить у господина Сперанского: когда строился Санкт-Петербург — город, сделанный по-европейски, русская интеллигенция, вероятно, была обеспокоена разрывом между чисто национальным и привнесенным извне?

Сергей Борисович, по-видимому, восприняв вопрос собеседника как косвенный упрек, возразил:

— В наши дни техника уравняла архитектуру многих стран, лишив ее эмоциональной выразительности. Я полностью согласен с вами, что национальные особенности и традиции народа должны проявляться в архитектуре. При этом основополагающими должны стать не формы, а приемы композиции, учитывающие образ жизни и особенности мышления каждого народа. Традиции Ленинграда — не в архитектуре отдельных зданий, а в планировочном приеме, существом которого, его главным объединяющим ядром является Нева, предопределившая неповторимость, оригинальность и запоминаемость города. Сохраняя планировочные принципы наших предшественников, мы тем самым продолжаем традицию.

— Возможно, — вежливо согласился Маэкава. — Я плохо знаю Ленинград. Но когда я читал Достоевского, то обратил внимание на его описание строительства Санкт-Петербурга. Достоевский там критикует город. Нечто подобное происходит и с современным Токио. Налицо парадокс — чем больше мы строим, тем город становится хуже. И в этой связи возникает вопрос: что такое эстетизм в современных условиях? Этот вопрос меня мучит...

— Относительно писателей, и в частности Достоевского, мне кажется, что они не всегда понимали архитектуру, — возразил Сперанский и, желая перевести разговор в старое русло, добавил: