На память приходят слова И. А. Бунина: ...Воздавая сыновнюю дань своим отцам ты возвышаешь самого себя, то есть существо, во всем подобное им: ты их порождение, их плод: чти же дерево, давшее плод, если притязаешь быть и сам достойным почитания, ибо не может быть плода доброго с недоброго дерева... Это дерево, применительно к народу о целом,— великое дерево национальной культуры, отношение к которому архитекторов во многом характеризует нравственные аспекты их творчества.

Так, все-таки, что такое архитектура? По словам А. К. Бурова, это среда, в которой человечество существует, которая противостоит природе и связывает человека с природой, среда, которую человечество создает, чтобы жить, и оставляет потомкам в наследство, как улитка раковину — иногда жемчужную.

А какую раковину оставит потомкам наше поколение? Может быть, прав Ле Корбюзье: наконец пробил звездный час архитектуры и наши эмоциональные проявления, наше восприятие природы, понимание ее красоты и мощи — все это слилось в единую систему архитектурной организации.

Впрочем, в последней четверти XX века мало кто разделяет оптимизм французского зодчего — слишком красноречивы симптомы недуга современной архитектуры, упрощенчество, характерное для архитектурно-художественного мышления функционализма. В честности, девальвация архитектурных ценностей в Финляндии и многое другое.

У этих симптомов есть нечто общее — упрощенчество, характерное для архитектурно-художественного мышления функционализма стремление ответить на многообразные эстетические запросы человечества с помощью десятка общеупотребительных слое.