В самом деле, все перечисленные недостатки явились следствием недооценки архитектурных аспектов в учебном процессе — существенных составляющих его общей творческой направленности. Не случайно выпускники инженерно-строительных вузов страны 1970-х годов в подавляющем большинстве не соответствовали значению слова инженер — изобретательный, способный к творчеству. А ведь творчество — это та волшебная сила, превращающая будни в праздники, присутствие которой перебивает горечь корней учения, а отсутствие делает безвкусными даже его плоды.

С годами, оглядываясь на прожитое, невольно задумываешься над извечными проблемами добра и зла, над моральными оценками человеческой деятельности. Что же характеризует нравственность архитектурного творчества? Может быть, преданность своему делу, подобно той, которую в трудные для архитектуры Карелии годы проявила Э. Б. Адалева или пронес через всю жизнь В. В. Казин? Но хотя преданность заслуживает глубокого уважения, вряд ли она сама по себе способна стать основным нравственным критерием, поскольку ее возможные истоки — не только служение искусству, но и самому себе в искусстве. Недаром А. К. Буров отмечал, что архитектуру могут создавать как правдивые люди, так и циники. А цинизм и нравственность несовместимы!

Тогда, возможно, таким критерием является верность творца своему кредо, ибо человек не флюгер и нельзя безнаказанно вертеться в стороны модных поветрий? М. Г. Старченко, Э. Б. Адалева и Е. П. Ферсанов, каждый по своему, убедительно доказали, что одержимость и непреклонность при полной самоотдаче — фундамент успеха.